Вальсы И. Штрауса

 Можно заметить, что вальс "На прекрасном голубом Дунае" начинается, как некоторые симфонии Брукнера.

Вообще эти вальсы вполне можно считать явлением высокого симфонизма. Неспроста даже великие дирижеры и оркестры их играют.

Шуман - Вторая симфония C-dur, op. 61 (Р. Кубелик, Берлинские филармоники)

 Вдруг открылась мне как чуть не лучшая и самая глубокая симфония Шумана. То, что написала про нее В. Конен в "Истории зарубежной музыки", абсолютно неверно и может только ввести читателя (и слушателя) в заблуждение.

Как заметил один из моих друзей, ее третья часть заставляет вспомнить Шестую симфонию Брукнера (вплоть до тематических пересечений), а Брамс слышен на каждом шагу. Вообще по прослушивании симфоний Шумана и его увертюры "Манфред" (абсолютно гениальной) возникает мысль, что Брамс продолжал традиции не только (и, может быть, не столько) бетховенского симфонизма, сколько шумановского. Есть просто у Брамса "сколки" с Шумана, скорее всего невольные.

Героическая тема в финале Второй симфонии, торжественным звучанием которой всё заканчивается, появляется неоднократно в третьей части "Сцен из "Фауста"".

И надо сказать, что Кубелик очень хорошо исполняет симфонии Шумана, прекрасно чувствует нерв этой музыки, чего, увы, не скажешь об интерпретациях Арнонкура. Кстати, оба дирижера исполняют симфонии Шумана в авторской оркестровке, убедительно защищая ее достоинства. И некоторые черты этой оркестровки (например, звучание скрипок в высоком регистре) можно заметить у того же Брамса.

Брукнер – Симфония № 4 Es-dur, "Романтическая"

Начал, несколько дней назад, с редакции Р. Хааса, сделанной по версиям 1880-81 гг., т.е. с той, в какой в основном симфонию и исполняют и как ее исполнил Г. Рихтер в 1881 г. Запись Г. Ванда с WDR.
Потом с classic-online прослушал оригинальную редакцию 1874 г. (Э. Инбал, Франкфуртский орк.). И должен заметить, что поздняя редакция сильнее. Разве что кульминация 2-й части кажется более грандиозной в первой редакции. А исходное Скерцо вообще какое-то странное, и позднее "Охотничье", совершенно великолепное, его затмевает абсолютно.
А сегодня с пластинки прослушал редакцию финала 1878 г. (Г. Рождественский). Это должен быть так называемый Volksfest, "Народный праздник". Но начало идентично оригинальному финалу, но потом развитие и кода другие. Ничего особенно праздничного я в этой музыке не услышал. Разве что сильнее (по сравнению с первой редакцией) развитая побочная партия, в которой действительно чувствуется радостное оживление? И самый конец. Начало финала в обеих версиях парадоксально: глухо отзывающиеся шаги в басах, тревожная атмосфера, и вдруг - совершенно как бы невпопад - игривые фразы скрипок.
Разобраться в разных редакциях симфоний Брукнера просто со слуха трудно (хотя в 4-й разница между первой и второй версией весьма значительна). Но вот как-то еще в декабре я прослушал последнюю редакцию Первой симфонии (Г. Ванд), и она произвела на меня сильное впечатление. Я понял, что  недооценивал ее. И в ней сгущаются темные тона, произведение мрачное, зловещее. Возможно тут сказалась уже сочинявшаяся 9-я симфония, ее мрачная мистика.
И как-то я теперь по-новому слушаю Брукнера. Наверное отзываются впечатления от торжественной и таинственной мистики великих испанских соборов. И брукнеровский демонизм сродни образам на полотнах старых мастеров, где показаны, например, искушения Св. Антония (в том числе знаменитый Изенхаймский - или, в стандартной русской транскрипции, Изенгеймский - алтарь в Кольмаре). Как хорошо написал Достоевский: "Через большое горнило сомнений моя Осанна прошла". Но это не трагизм, а именно религиозный мистицизм. Мистика Богообщения, и я смею предположить, что никто ее в 19 веке в музыке не раскрыл с такой силой, как Брукнер.

(фото отсюда)

Да, кстати, именно в Четвертой Брукнер ближе всего к Шуберту (вспомним определение Соллертинского: «Брукнер – Шуберт 2-й половины 19 века…»).

Брукнер – Симфония №00 f-moll (С. Скровачевский)

Это самая ранняя симфония Брукнера, которую он писал под руководством О. Кицлера в 1863 г. и которая так и называется «Ученическая» (Studiersymphonie). Автору почти 40 лет.

Почти ничто не напоминает нам здесь о зрелом брукнеровском симфонизме, возможно самом индивидуальном симфоническом творчестве 2-й половины 19 века. На мой взгляд, первая часть просто не получилась. Медленная, вторая, самая лучшая (как вообще у Брукнера), и в ней что-то можно расслышать из истинного Брукнера. Скерцо и финал (наиболее уязвимая часть даже в зрелых его симфониях) вполне симпатичны (особенно Скерцо). А так слушаешь и не знаешь, кого слышишь: то ли Шуберта, то ли Брамса, то ли Дворжака. Кстати, вторая часть начинается почти цитатой из второй же части шубертовской Четвертой («Трагической»). Ближе всего как раз всё это к симфониям Шуберта, но не к самым сильным (Восьмой и Девятой).  Продолжительность по брукнеровским меркам мизерная – 36 минут.

***

Прочитал тут занятную статью про моцартовские традиции у Брукнера и понял, что кое-что смыслю в классической музыке. Подобные соображения о связи некоторых симфоний Брукнера с моцартовскими мне уже очень давно приходили в голову. Впрочем, это лежит на поверхности (например, финал Пятой Брукнера и финал «Юпитера»), но автор почему-то не сравнивает заключительное «фугато» в коде финала последней симфонии Моцарта с кодой Восьмой симфонии. За всем, правда, не уследишь. И самый совершенный синтез полифонического и гомофонно-гармонического склада («ученого и галантного стиля», как это называет Альфред Эйнштейн) у Моцарта не в «Дон Жуане», а в Cosi fan tutte (и в «Юпитере», конечно; если при этом вынести за скобки церковную музыку). Несмотря ни на что (особенно удручает канцелярский стиль изложения) статью эту я прочел с интересом.

Брукнер: 3-я и 9-я симфонии

Вдруг в голове зазвучали первые такты 3-й симфонии. Звучали и никак не отпускали. Пришлось слушать. Я поставил давно, еще в 80-е годы, купленную пластинку с записью 2-й редакции (1877) под управлением Г. Рождественского. Произвело сильное впечатление, но вот как-то слушал ее и если не остался равнодушен, то скорее устал, чем был вдохновлен этим сочинением. Но позавчера всё прошло на одном дыхании. Возможно, это лучшая редакция. Так кажется иногда, что Брукнер, создавая новые редакции, портил свои симфонии. Это видно из сравнения двух редакций Первой: линцской и венской (1891).
Потом Рождественский записал еще версию Adagio 3-й симфонии 1876 г., не вошедшую ни в одну из полных редакций. Запись на том же виниловом двойнике. Слушал ее, потом опять редакцию этой части 1877 г. Отличия довольно сильные, но со слуха трудно провести ясное сравнение. Надо смотреть партитуры (что тоже не так просто, особенно дилетанту). И не знаю, что предпочесть. Как говорится, оба варианта лучше.
А сегодня была Девятая с реконструированным финалом (Э. Инбал, Орк. Франкфуртского радио, октябрь 1987 г.; есть на classic-online). Я не первый раз слушаю этот финал, но, кажется, впервые всё целиком. Финал отдельно производил неясное впечатление, но сейчас даже заинтересовал, было ощущение цельности композиции, хотя насколько она аутентична, я не понял, даже по прочтении (правда, беглом) статьи. Фугато в разработке я не расслышал. Всё тонет в напластовании оркестровых масс. Конечно, трудно полностью принять этот финал, так как трехчастная версия, к которой я привык и которая неизменно потрясает, кажется совершенным законченным сочинением. После Adagio трудно слушать что-либо, хотя глухое тремоло литавр в начале финала действует сильно и не вызывает отторжения даже после заключительных аккордов гениальнейшего Adagio.
В 4-частной версии симфония длится 78 минут. Не для слабонервных. :)

Брукнер - Симфония №7 E-dur (К. Бём, Венские филармоники)

Только сейчас я отчетливо понял, что начало разработки 1-й части почти тождественно началу второй, а там тоже скрыта главная тема первой (кульминация, высшая степень страдания отмечена искаженным проведением обращенной главной темы 1-й части). Надо бы изучить эту симфонию, чтобы прояснить для себя ее удивительный монотематизм. В частности, середина скерцо интонационно родственна второй теме Adagio. А о тематическом "тождестве" финала и первой части давно известно. Крайние же разделы скерцо перекликаются с заключительной партией первой части.

Моцарт - Симфонии №№40 и 41 (Б. Вальтер)

Я давно не переслушивал эти записи (с Нью-Йоркским филармоническим оркестром), и сейчас отчетливо понял, что они совершенно изумительны и непревзойденны, несмотря на игнорирование повторений в сонатной форме.
В частности, никто с такой отчетливостью не исполняет пятиголосное фугато в экспозиции финала 41-й, особенно проведение темы в басах, которое даже замечательные дирижеры зажевывают. И заключительный вертикально-подвижной контрапункт (пятитемный и пятиголосный) звучит так кристально, что обнаруживаемый анализом "магический квадрат" звучит и заставляет вспомнить коду финала 8-й симфонии Брукнера.

Ф. Шмидт - Симфония №4 До мажор, соч. 1934 г. (Детройтский симф. орк., дир. Н. Ярви)

Как-то давно я написал  в ЖЖ несколько слов об этой симфонии.
С тех пор и не слушал этого композитора, учившегося, в частности, у Брукнера и работавшего под руководством Малера.
Недавно совсем мой друг Борис Иоффе дал ссылку на запись 4 симфонии на ютубе, я начал было слушать, но бросил, а первая тема (у трубы; она является лейттемой всей симфонии) что-то мне сильно напомнила. Долго не мог сообразить, а потом понял: она удивительно близка к теме, которой начинается 1-я сюита Чайковского (d-moll, op. 43). Скорее всего, это случайное совпадение, хотя не исключено, что Шмидт мог знать сюиту Чайковского, а Малер, как известно, ставил оперы Чайковского в Австрии и Германии, хорошо знал его музыку и некоторые вещи (например, "Пиковую даму") высоко ценил.
Сейчас прослушал 4-ю Шмидта. Музыка, конечно, очень консервативна и не может быть никакой речи о том, чтобы сопоставить ее даже с Р. Штраусом, Шрекером или Пфицнером, не говоря уж о нововенцах. Вообще в контексте западноевропейской и русской музыки 20-30 гг. прошлого века это век позапрошлый, хотя некоторые сложные гармонии заставляют всё-таки понять, что автор принадлежит 20 веку. И что-то в этой музыке напоминает киномузыку тех лет.
Тем не менее, мне симфония весьма симпатична. Ее особенность состоит, в частности, в том, что каждая часть, начинающаяся спокойно, а в скерцо даже радостно-оживленно, приходит к катастрофе. Зная повод, по которому написана симфония, можно это понять. Можно даже вспомнить стихи (которые, кстати, очень любил цитировать Чайковский в своих письмах):

Nessun maggior dolore
che ricordarsi del tempo felice
nella miseria

(Полная терцина:

E quella a me: Nessun maggior dolore
che ricordarsi del tempo felice
nella miseria, e ció sa il tuo dottore.
- Inferno, V, 121-123.

В переводе М. Лозинского:

И мне она: "Тот страждет высшей мукой,
Кто радостные помнит времена
В несчастии; твой вождь тому порукой.)

Да, эти строки Данте можно считать эпиграфом к симфонии.

Брукнер - Пятая симфония B-dur (Г. Ванд, орк. WDR)

Симфония была "вызвана" фугой в Credo бетховенской мессы.
Действительно, есть нечто общее в тематике, композиции (от тихого начала, медленного развертывания, к грандиозной кульминации через постепенное нарастание темпа и динамики), да и тональности близки (B-dur у Бетховена, Des-dur у Брукнера). Но у Брукнера фуга двойная. Но ведь и по сути есть общее: ведь брукнеровскую Пятую называют "симфонией борьбы за веру" ("Glaubenkampf"-Sinfonie, или даже "Kirchensinfonie", "церковной симфонией"), это как бы "симфония-месса", но без пения.
Какой же изумительный финал Брукнер написал в Пятой! Лучший вместе с финалом Седьмой.

Брукнер – Симфония №7 E-dur (Г. Ванд, орк. WDR)

Великолепное исполнение.

И надо сказать, что кульминация второй части без ударных, может быть,  и лучше, хотя ударные производят ошеломляющий эффект (особенно удар тарелок). Это ретушь Р. Хааса, который оправдывал своё решение тем, что это якобы последняя авторская воля по оркестровке симфонии.

Оркестр в кульминации звучит, как огромный орган, а ударные утяжеляют эту экстатическую кульминацию.

Тем более,  роль ударных (литавры) очень велика в скерцо и в самом конце финала.
PS. В гениальном финале, лучшем в симфониях Брукнера, я думаю, истинно моцартовская "незаметность" контрапункта (который как раз у Ванда выявлен прозрачно).

Брукнер - Девятая симфония d-moll (Э. Иохум, Дрезденская штатскапелла)

После долгого перерыва вернулся к Брукнеру и прослушал сразу Девятую (не что-нибудь!).
Я думаю, что это величайшая его симфония. "Душа с телом расстается", - как говорила в таких случаях моя мама.
Это легкое пиццикато скрипок после грозной и трагической главной темы - словно крылья небесного вестника.

И шестикрылый серафим на перепутье мне явился.

Да, "перстами, легкими как сон", действительно.
А "скрябинские" звучания в кульминациях Adagio!
Часто возникают ассоциации и с грандиозными фресками или барельефами в старых соборах.
***
Исполнение великое. Даже в записи это чувствуется. Дыхание подлинного величия как самой композиции, так и исполнения.
А ведь мне посчастливилось один раз в жизни в реале слушать Иохума! Это был незабываемый концерт в Большом зале Московской консерватории 19 марта 1974 года, о котором я на следующий день написал в дневнике:

Вчера в Большом зале концерт Венского филармонического оркестра под управлением Э. Иохума.
Моцарт (К. 491) был всё-таки сыгран mezza voce за исключением финала.
Зато Брукнер вышел на славу. Самая богатая и интересная часть этой симфонии (4-й) - финал. Он уже предвосхищает 1-ю часть 9-й.
Пианиста не помню, в программка куда-то подевалась (или вообще потерялась).

Брукнер - Симфония №1 c-moll, Линцская версия 1877 г. (Г. Рождественский, орк. Минкульта СССР)

Виниловая пластинка.
Очень интересная симфония! А я ее и не знаю почти. Когда-то слушал, но всё позабыл.
Начало (марш) заставляет подумать о начале 6-й Малера (!), очень интересная оркестровка в побочной партии (соло виолончели, потом кларнет). Медленная часть, как всегда у Брукнера, на высоте, а демоническое скерцо очень близко к скерцо аж Девятой симфонии.
Но финал я не понял (как и многие другие финалы брукнеровских симфоний).

PS (11.07.24)

Две линцские редакции (1866 и 1877 гг.) слушаются, как две разные симфонии на одном и том же тематическом материале. Много различий в оркестровке и в композиции целого. Никакого соло виолончели в побочной партии 1 части в редакции 1866 г. нет, но в редакции 1877 г. этот фрагмент сильно сокращен. Вторые части тоже слушаются как отличные друг от друга, но я не могу точно сформулировать: надо сравнивать партитуры. Оркестровка Скерцо интереснее в более поздней версии, а вот финал в ней кажется менее цельным, но финальные удары литавр сохранены.  Их нет в редакции 1890-91 гг.

С. Рихтер о симфониях Брукнера

По книге Б. Монсенжона "Рихтер. Диалоги, дневники" (Классика-XXI, Москва - 2002).

1971
28/VIII
Брукнер
Симфония №8 c-moll
дирижер: Караян

Моя любимая симфония (знаю ее с юных лет в четырехручном переложении). Думаю, что и самое лучшее произведение Брукнера. Особенно люблю I часть с ее такими острыми неожиданностями. Но и остальное всё прекрасно. Караян в этот раз был выразителен, человечен и совершенен на редкость. Я его абсолютно признал. Он меня тронул.
(С. 126. Запись сделана Рихтером во время Зальцбургского фестиваля.)

Брукнер - Симфония №7 Ми мажор (С. Челибидаке)

Как это нередко бывает со мной, зазвучала вдруг в голове и заставила себя слушать.
Слушал и думал: как можно во всей композиции уравновесить две первые части, совершенно экстраординарные по масштабам и выразительности? Не валится ли всё сооружение набок?
Но нет - как только началось скерцо (оно-то и преследовало меня сегодня весь день), я понял, что с архитектурой всё в порядке.
 В скерцо есть нечто мефистофельское (и простонародное одновременно, как потом в скерцо Девятой). И это после "Траурной Оды"!

Хоть ты векам его предашь,
Его освищет Мефистофель.

Но небесное воинство берет верх над нечистой силой, и в финале нам открывается Парадиз.
Возникает при этом ассоциация с фресками старых мастеров, например, в пизанском Camposanto.

Макроциклы Шостаковича (из публикаций на форуме "Классика")

В "Советской музыке", в №9 за 1972 год, была напечатана статья Ю. Корева (тогдашнего главного редактора журнала) о 15-й симфонии Шостаковича.
Мне тогда понравилась мысль автора статьи о некой периодичности в симфониях Шостаковича. Он разбил их на пять триад: 1-2-3, 10-11-12; 4-5-6, 7-8-9, 13-14-15.
Каждая из них образует "макроцикл". Первые две триады объединены тем, что за "чистой" симфонией следуют две программные с "революционной" тематикой. При этом первые симфонии в этих триадах характеризуются как "одинокие". Но №1 - одиночество "ранней выскочки", дерзкой и заявившей о себе со всей решительностью, тогда №10 - скорбное, недоступное одиночество; возможно, это самое одинокое создание во всей музыке Шостаковича, "самое гордое его творение".
Третья, четвертая и пятая триады тоже "гомологичны". Первые их "части" (4, 7, 13) суть героико-трагедийные, объективные (но нужно понимать, что термин "объективный" к музыке Шостаковича применим с большими оговорками) повествования, даже с элементами "плакатности"; вторые номера (5, 8, 14) суть лирико-трагически-философские углубления первых. Но самое интересное - третьи номера (6, 9, 15). Это как бы "легкие" финалы макроциклов, но за этой мнимой легкостью скрывается очень сложный смысл. Трагедия преодолевается в некотором синтетическом мировоззрении, и глубокий рефлектирующий ум скрывается за завесой юмора, иногда даже "хулиганства" (финал 6-й, повергший в шок и возмущение добропорядочного Гольденвейзера). Шостакович вообще был мастер "легкого" финала, самый совершенный образец которого - финал Десятой симфонии. Есть и в музыке прошлого такие образцы, когда сложное "тяжелое" сочинение завершается "легким" (и при этом синтезирующим) финалом: Второй фортепианный концерт Брамса, Седьмая симфония Брукнера.
Это здесь.

Комментарий (26.03.15)
Слушал сейчас Шестую и ясно услышал ее отголоски в Пятнадцатой: 1-я часть Шестой и 2-я в 15-й (атмосфера ночного кошмара, какие-то тяжелые шаги, призрак из "Гамлета"); финал (соло скрипки) отзовется в скерцо 15-й (намек на клезмеров).
И почему-то, слушая, вспомнил "Зависть" Ю. Олеши. Но это уже совершенно иррациональная ассоциация.

О Брукнере (из старых записей)

Вот давным-давно написал и не могу сейчас сказать, что на 100% сам с собой согласен:

4 сентября 1999 г.
Слушал 9-ю симфонию Брукнера (с Мравинским). Странное впечатление! Я вдруг подумал о трагической наивности формы его симфоний. Несчастен художник, который искренне пытается восстановить уже разбитую классическую форму, но целое не восстанавливается, и титанические глыбы разбитой и изжившей себя бетховенской формы громоздятся одна подле другой, рождая в нас одновременно благоговение, ужас и горькое сожаление о мастере, жившем не в свое время.
Брукнеровские симфонии, наверное, суть предельное выражение титанизма в музыке - "бытие изолированно непроницаемых глыб" (А.Ф. Лосев).
У Бетховена классическая аполлоническая форма только начинает распадаться - под действием собственной непомерной тяжести и гипертрофированных масштабов выражения. У Вагнера же эти титанические осколки уже начинают переплавляться в некоем огне. Брамс же пытался превозмочь Бетховена, уйдя назад к Моцарту и Баху.

Брукнер - Симфония №5 B-dur (Г. Ванд)

Брукнера в этом году слушаю в первый раз. Я вообще теперь очень редко к нему обращаюсь. Но нет, не померк этот гениальный мастер в моем восприятии. Слушал, как говорится, с замиранием сердца.
Самое начало - входишь будто в огромный готический собор, тишина, сумрак и вдруг - божий глас, труба предвечного.
А как исподволь и в то же время резко меняются темп и ритм при переходе в первой части от побочной партии к заключительной! А когда в финале вступает хорал меди, то только сегодня я подумал, как близка эта музыка к Вступлению к вагнеровскому "Парсифалю", близка даже тематически, но главное - атмосфера, мистическая, загадочная. Она господствует в совершенно парсифалевском духе и в первом разделе следующей за хоралом фуги. Но ведь Пятая симфония была закончена в 1877 году, когда Вагнер едва начал писать свою последнюю оперу. Интересно, слушал ли он брукнеровскую симфонию?
Да, пожалуй, никто из современных Брукнеру симфонистов не проникал так глубоко в мистическую, экзистенциальную суть вещей.

Исполнение очень мне понравилось, а финал можно назвать даже исполнительским шедевром, не уступающим интерпретации Ф. Конвичного.
В силу очень четкого и выразительного  исполнения полифонии этот невероятный финал показался каким-то огромным, многократно ветвящимся чудо-деревом. Даже не деревом, а Древом.

Шуберт - Последние камерные сочинения

Струнный квинтет C-dur, D. 956

Ровесник трех последних фортепианных сонат.
Трудно вообразить, что человек, писавший эту музыку, не думал о смерти. Неслыханный масштаб столкновения предельных контрастов: от страшных погребальных звучаний до какого-то исступленного веселья. По такому диапазону с ним сравнима разве лишь соната A-dur, D. 959.

Струнный квартет G-dur, D. 887

Начинается похоже на квинтет, но потом всё по-другому. Лейттема (и лейттембр?) - тремоло. Гениальная находка. Симфония Брукнера для струнного квартета.

Да, останься Шуберт жив, он бы не только в Lied, но и в некоторых других жанрах затмил бы и Моцарта, и Бетховена.

Сцепления

Странно... Одно сочинение как бы "вызывает" следующее.
Прослушанный вчера Седьмой квартет Бетховена (соч. 59, №1, Фа мажор) зацепил вдруг До мажорный струнный квинтет Моцарта (К. 515). Я подумал даже, не имел ли в виду Бетховен, сочиняя 7-й квартет, моцартовский квинтет? Эти певучие мелодии виолончели на фоне тремоло высоких струнных. У Моцарта, правда, сперва мелодия у скрипки и только после перехода в минор у виолончели.
Естественно, я подумал о Брукнере, его Седьмой. И прослушал. Это чудо (я очень давно не слушал Брукнера), особенно в интерпретации С. Челибидаке.
***
А бетховенский 7-й квартет как-то вдруг вчера мне открылся и захватил меня (в исполнении Токийского струнного квартета, записи 90-х годов).

Шуберт - Соната №18 G-dur, op. 78, D. 894 (М. Дальберто)

Написал один мой друг  про эту сонату, и мне захотелось ее переслушать. Поставил запись Дальберто. Прекрасно играет, даже лучше Рихтера (технически чище, по крайней мере, да и во многих местах выразительнее - трагическая кульминация 1-й части).
И мне пришло в голову, что Шуберт создал удивительный жанр трагической пасторали. Я никогда так не формулировал, но интуитивно ощущал, например, когда слушал с М. Юдиной последнюю, B-dur'ную, сонату.
Потом что-то в этом духе можно услышать у Брукнера (2-я часть Шестой симфонии) и у Малера. Первая часть Девятой симфонии Малера прямо вдруг сейчас предстала как наследница 1-й части последней шубертовской сонаты (и, может быть, в большей степени, первой части 18-й сонаты).
А в живописи - Ван-Гог. "Жнецы" в парижском музее Д'Орсэ или "Пейзаж в Овере после дождя" у нас в ГМИИ. Давно еще, смотря на последнюю картину, я тотчас вспоминал малеровскую Девятую, прежде всего, первую часть, эту гигантскую (и чисто оркестровую) Lied (см. об этой части как Lied в книге И. Барсовой).