Моцарт и Веберн

 Гениальный пианист и пламенный моцартофоб Глен Гульд, называя g-moll'ную симфонию (К. 550) удручающе банальной, выделяет в ней одно место - начало разработки финала, где вдруг Моцарт, по мнению Гульда, становится вровень с самим Веберном. Место и впрямь экстраординарное, и снисходительная похвала Моцарту в устах его ненавистника дорогого стоит.

Но к перечню мест у Моцарта, где он достигает высот нововенской школы, я бы добавил полутороминутную жигу G-dur (K. 574) и финал квартета A-dur (K. 464), который сам Бетховен переписал для себя в партитуре.

***

А я, как истый антимоцартофоб, после жиги прослушал Adagio h-moll (K. 540) - Браутигам записал их на диске друг за другом - и должен сказать, что этих высот не достигает никто, даже Веберн.

Веберн – Струнный квартет op. 28 (Emerson Q.)

Примерно год назад (26 февраля), прослушав веберновский квартет и сразу после него 13 квартет Шостаковича, я написал в дневнике:

Вдруг сопоставились эти два квартета. Не имел ли в виду Шостакович этот веберновский опус?

Действительно, в симметричной композиции Веберна есть нечто общее с квартетом Шостаковича: размышление, прерываемое вторжением какой-то внешней силы (pizzicato) – шествие  призраков  – возвращение к началу (конечно, сильно измененному) и исчезновение. Есть даже едва уловимые тематические пересечения.

B-dur

Так вышло, что вчера и сегодня я подряд слушал три вещи в одной и той же тональности B-dur: Трио op. 97 Бетховена (в исполнении Beaux Arts Trio, вчера), Сонату D. 960 Шуберта (в исп. М. Дальберто) и моцартовский предпоследний квартет (К. 589; Итальянский квартет). И единственное, что объединяет эти сочинения - только тональность (выношу за скобки изменения тональности при переходе от части к части). Образные сферы (или, лучше сказать, возможные миры) этих сочинений попарно не пересекаются.
Особенно это бросается в глаза (точнее, в уши) при сравнении трио Бетховена и сонаты Шуберта. И тем разительнее различие, что есть определенное сходство в темах первых частей, вообще построение этих частей по типу "медленного быстрого" первого Allegro, изобретенного Бетховеном и гениально усвоенного и переосмысленного Шубертом. Бетховенское трио, возможно, самое безмятежное его сочинение, такая высокая "неоантичная" идиллия, какую в живописи можно видеть, например, у Пуссена. Я сейчас особенно резко это почувствовал после прослушанной на днях 29-й сонаты (Э. Гилельс; тоже B-dur :) ). И у Шуберта никакой безмятежности. Это тоже, как и первая часть сонаты G-dur (op. 78), трагическая пастораль.
Что касается квартета Моцарта, я о нем и его "авангардизме" (для своего времени) тут не раз писал и не буду повторяться. Думаю, что один "рваный" фрагмент финала мог даже снискать одобрение штатного моцартофоба Глена Гульда (как он снизошел до одобрения начала разработки финала g-moll'ной симфонии, К. 550, усмотрев, что тут "плохой композитор" Моцарт вдруг возносится до веберновских высот).

Веберн

Удивительно: слушал, слушал; в свое время почти все из полного собрания на Дёйче Граммофоне прослушал, но, как говорится, просто принимал к сведению, хотя интерес к этой музыке был.
А вот недавно, после Шести оркестровых пьес op. 6, вдруг произошел скачок: я стал чувствовать эту музыку. Слушаю и буквально упиваюсь. И всё в большей степени понимаю, насколько проницателен был А. Берг, сравнивавший Веберна с Моцартом (я в ЖЖ об этом уже писал). Вот цитата из высказывания Ф. Гершковича, приводимая в книге "Неизвестный Денисов"(М.: Композитор, 1997): «От Альбана Берга я слышал следующую оценку музыки Антона Веберна, сначала сбившую меня с толку, но которую я начал понимать очень хорошо после того, как мне стало известно стремление Берга к популярности: «Веберн пишет очень красивую музыку, которая, однако, никогда не добьется популярности. Его музыка - как музыка Моцарта; Моцарт тоже непопулярен»» (с. 143).
Известно высказывание Г. Чичерина: "Моцарт - самый сложный, самый эзотерический из всех композиторов". И Веберн может соперничать с ним на поле эзотерики. При всем различии, даже несопоставимости, стилей и эпох.
Тот же Денисов заметил, что музыка Веберна доступна по существу лишь музыкантам-профессионалам (как тут не вспомнить Брюсова, писавшего, что "Домик в Коломне" Пушкина доступен почти только поэтам).
И при этом (типичный парадокс, если можно так выразиться): возникает иллюзия легкой имитации того и другого. Некоторые слушатели (обычно это не музыканты), услышав что-то из зрелого Веберна, замечали: "Так это каждый так может!". "Мой Васька бегает по роялю", - как сказал Глазунов (чуть ли не в разговоре с М. Юдиной), оценивая музыку то ли Кшенека, то ли кого-то из нововенцев. Васька - это кот. А Л. Сабанеев писал (не без хвастовства), что очень легко и быстро научился имитировать стиль Моцарта.
Так что действительно: "О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух..."

ЗЫ. Мое личное "открытие" Веберна происходит параллельно с переоткрытием опуса 33 Гайдна. Очень удачное получилось сочетание. Я никогда не слышал такого полнокровного исполнения этих квартетов, как у Aeolian Quartet. Становится понятно, почему эти квартеты поразили Моцарта.

Веберн

Шесть пьес для орк., соч. 6 (Берлинские филармоники, дир. П. Булез)

Это абсолютно гениально.
(A propos: после Моцарта очень даже идет, на ура.)
Тем более, если учесть дату написания - 1909 год, Малер еще жив. И - я так раньше этого не понимал - явный отсыл к Малеру в 4-й пьесе (Marcia funebre), самой протяженной и безусловной кульминации всего цикла. Этот потусторонний, инфернальный Кондукт сразу заставляет думать о начале Пятой симфонии. Но ведь Веберн и Малер - антиподы! Хотя бы по параметру компактности. И совсем уже запретная ассоциация: слушая это, я вспомнил "Превращение" Кафки.
Да, многие позднейшие авторы питались, прошу прощения, крохами с этого стола. Но не будем называть имен (в отличие от Ахматовой, которая по поводу "Улисса" Джойса сказала: "Великая книга, изумительная книга! Хэмингуэй и Дос Пасос вышли из него: оба питались крохами с его стола").

Симфония op. 21 (те же)

Какой изысканный пуантилизм! И как всё тихо.

Струнное трио op. 20 (Emerson Q.)

Это сочинение предвосхищает многие композиции Лютославского: некое блуждание во тьме, нащупывание путей (hesitant) в первой части, и отчаянные попытки вырваться куда-то, идти напролом (direct) во второй. Но в конце всё угасает.

Афонаризм

Нововенская школа - трагически исчерпанный продукт вагнерианства.
***
Несмотря от отдельные гениальные образцы, эти люди написали длинное послесловие к роману "От Вагнера до Малера" и доказали - практически - безнадежную тупиковость направления. Разве что Веберн оказался более плодоносным, хотя бы в силу экстраординарной лаконичности своих сочинений. И даже Стравинский воспользовался его идеями, не говоря уж о других авторах, например, об Уствольской (которая, кажется, яростно отрицала свое вебернианство).