Когда началась каденция, я вспомнил Ахматову:
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
Конечно, это субъективная ассоциация, не более. Хотя у Ахматовой с Шостаковичем есть нечто общее. "Реквием" параллелен 4-й симфонии, что тем более удивительно, что ни Шостакович не мог знать "Реквиема", когда писал 4-ю симфонию, ни Ахматова не могла знать симфонию Шостаковича, когда сочиняла "Реквием".
Но как всё же ДДШ в своей музыке точно передает атмосферу нашего "светлого советского прошлого"! Причем, он, как, скажем, и Платонов, не был открыто враждебен всему советскому. Но его музыка, как и проза Платонова, есть имманентная художественная критика советской системы.
Первый виолончельный концерт - это во многом и инфернально-шутовская гоголеада (не столь жуткая, конечно, как Второй) с моментами высокой лирики (вторая часть и первый раздел каденции). Начало финала - скоморошьи дудки, а самый конец - коммунистические вожди, вышедшие из народа и желающие показать свою близость к народу, пляшут вприсядку. И вместе с этим - яркие еврейские танцевальные темы в первой части и в финале.
Запись М. Хомицера и Г. Рождественского (старая виниловая пластинка) лучше записи М. Ростроповича и того же Г.Н. (но с орк. Московской филармонии, живая), где валторнист самым неприличным образом проглотил выразительнейший вскрик в конце первой части.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
Конечно, это субъективная ассоциация, не более. Хотя у Ахматовой с Шостаковичем есть нечто общее. "Реквием" параллелен 4-й симфонии, что тем более удивительно, что ни Шостакович не мог знать "Реквиема", когда писал 4-ю симфонию, ни Ахматова не могла знать симфонию Шостаковича, когда сочиняла "Реквием".
Но как всё же ДДШ в своей музыке точно передает атмосферу нашего "светлого советского прошлого"! Причем, он, как, скажем, и Платонов, не был открыто враждебен всему советскому. Но его музыка, как и проза Платонова, есть имманентная художественная критика советской системы.
Первый виолончельный концерт - это во многом и инфернально-шутовская гоголеада (не столь жуткая, конечно, как Второй) с моментами высокой лирики (вторая часть и первый раздел каденции). Начало финала - скоморошьи дудки, а самый конец - коммунистические вожди, вышедшие из народа и желающие показать свою близость к народу, пляшут вприсядку. И вместе с этим - яркие еврейские танцевальные темы в первой части и в финале.
Запись М. Хомицера и Г. Рождественского (старая виниловая пластинка) лучше записи М. Ростроповича и того же Г.Н. (но с орк. Московской филармонии, живая), где валторнист самым неприличным образом проглотил выразительнейший вскрик в конце первой части.
Комментариев нет:
Отправить комментарий