«И что ее дернуло сказать: «Все мы в руках Божьих?» - удивлялась она. Проскользнувшая в правду
неискренность ее раздражала. Она снова принялась за чулок. Да какой же Бог мог
сотворить этот мир? – спросила она себя. Умом она всегда понимала, что ни
разума нет, ни порядка, ни справедливости; но страдания, смерть, бедняки. Нет
такого предательства, такой низости, на какие этот мир неспособен, она
убедилась. Счастье не вечно, она убедилась. Она продолжала вязать с решимостью
и хладнокровием, чуть поджав губы и бессознательно придавая лицу такое
выраженье строгости, что муж, проходя мимо, – хоть он про себя и
посмеивался при мысли о том, как Юм, философ, чудовищно раздобревший, однажды
увяз в болоте, – не мог не заметить этой горькой строгости на глубине ее красоты». (1, 11)
(“…the sternness of the heart of her beauty”; перевод Е. Суриц.)
Вот! Горькая строгость на глубине красоты – это Моцарт.
«Она была отъединена от него своей красотой и печалью» (там же).
“She was
aloof from him now in her beauty, in her sadness”
«Но красота ведь – еще не все. С этой красотою морока – уж
слишком готовно, слишком законченной она открывается взгляду. Она сковывает,
она замораживает жизнь. И забываешь про трепет, вспышку румянца, внезапную
бледность, свет, тень, незаметные такие подрагиванья, которые на миг до
неузнаваемости меняют лицо, но что-то новое открывают в чертах, что навеки
въедается в память. Куда как проще все стереть и сравнять под паволокой красоты».
(3, 5)
«But beauty
was not everything. Beauty had this penalty — it came too readily, came too
completely. It stilled life — froze it. One forgot the little agitations; the
flush, the pallor, some queer distortion, some light or shadow, which made the
face unrecognisable for a moment and yet added a quality one saw for ever
after. It was simpler to smooth that all out under the cover of beauty».
Вот как раз некоторые (даже музыканты) не могут у Моцарта
различить трепет под покровом красоты.
Но красота отталкивает, это правда ("хоть мы признаться не хотим"). Особенно интеллектуалов. Есть слабо изученный психологический феномен - интеллектуальная ненависть к красоте (в противовес спинозовской интеллектуальной любви к Богу).
