Кажется, нашел я в сети репродукцию одной картины Тёрнера, которой был буквально заворожен в молодости, на московской выставке картин Тёрнера в конце 1975 - начале 1976 г.
http://s-poster.ru/kartiny/muzei/london__galereya_teyt/198
(изображение 11_09552)
http://artchive.ru/artists/dzhozef_melord_uilyam_terner/type/zhivopis/skalistyiy_zaliv_s_klasicheskimi_figurami
Три года назад я написал на форуме "Классика" в блоге одного из коллег по поводу этой картины:
"А я в свое время сравнивал Тёрнера с Моцартом, и сейчас от этого сравнения не откажусь. Я думаю, что никто, кроме Моцарта в музыке и кроме Тёрнера в живописи (может, еще Леонардо?) не схватил красоту по-эллински как "текучую сущность" (с, А. Тахо-Годи), не нашел этой фантастической точки равновесия между текучим и строго оформленным, заставляющей нас вспомнить афоризм Гете: "Учение о форме есть учение о превращении".
Поэтому я больше всего у Тёрнера люблю картины, написанные на стыке лоррено-пуссеновского классицизма и импрессионизма (я бы даже сказал, гиперимпрессионизма)*. На настоящей выставке в эту точку попадает картина "Путешествие Чайлд-Гарольда - Италия".
33 года назад в ГМИИ была великолепная выставка Тёрнера. Меня там потрясла только одна картина: "Бухта с классическими фигурами". Но именно потрясла! И в голове сразу зазвучал финал моцартовского Кегельштат-трио (К. 498 ). Все классически четко, но готово ежеминутно исчезнуть, как мираж. И потом, эти игры тени и света на море заставляют вспомнить моцартовские провалы кантилены кларнета в глубокие басы.
Обожаю картину «Улисс, убегающий от Полифема» (Лондон, Национальная галерея). Даже на репродукции можно разглядеть мельчайшие брызги от брошенной скалы. Испепеляющее Солнце, фантастическое небо и снова эта бесподобная игра теней и света на море – почему-то сразу думаю о завершении последнего фортепианного концерта Моцарта, когда после громового уменьшенного септаккорда (Полифем бросает скалу в море) возникает нисходящая лестница фаготов и валторн (словно брызги освещаются солнцем и рождается радуга).
Конечно, мои ассоциации субъективны (как и всякие ассоциации подобного рода).
Что касается Бетховена, то да, конечно, эта параллель просматривается довольно четко, тем более, если учесть влияние на Тёрнера бёрковской философии возвышенного, на которую, по-видимому, откликается и кантовская философия возвышенного. Бетховен внимательно читал Канта.
("Похороны на море" - Largo e mesto из 7-й сонаты.)"
См. http://www.forumklassika.ru/entry.php?b=1967
_______________________________________
*На картинах Тёрнера классические контуры сжигает Солнце. Как это у Гераклита (в изложении Аристотеля): "все когда-нибудь станет огнем"?
http://s-poster.ru/kartiny/muzei/london__galereya_teyt/198
(изображение 11_09552)
http://artchive.ru/artists/dzhozef_melord_uilyam_terner/type/zhivopis/skalistyiy_zaliv_s_klasicheskimi_figurami
Три года назад я написал на форуме "Классика" в блоге одного из коллег по поводу этой картины:
"А я в свое время сравнивал Тёрнера с Моцартом, и сейчас от этого сравнения не откажусь. Я думаю, что никто, кроме Моцарта в музыке и кроме Тёрнера в живописи (может, еще Леонардо?) не схватил красоту по-эллински как "текучую сущность" (с, А. Тахо-Годи), не нашел этой фантастической точки равновесия между текучим и строго оформленным, заставляющей нас вспомнить афоризм Гете: "Учение о форме есть учение о превращении".
Поэтому я больше всего у Тёрнера люблю картины, написанные на стыке лоррено-пуссеновского классицизма и импрессионизма (я бы даже сказал, гиперимпрессионизма)*. На настоящей выставке в эту точку попадает картина "Путешествие Чайлд-Гарольда - Италия".
33 года назад в ГМИИ была великолепная выставка Тёрнера. Меня там потрясла только одна картина: "Бухта с классическими фигурами". Но именно потрясла! И в голове сразу зазвучал финал моцартовского Кегельштат-трио (К. 498 ). Все классически четко, но готово ежеминутно исчезнуть, как мираж. И потом, эти игры тени и света на море заставляют вспомнить моцартовские провалы кантилены кларнета в глубокие басы.
Обожаю картину «Улисс, убегающий от Полифема» (Лондон, Национальная галерея). Даже на репродукции можно разглядеть мельчайшие брызги от брошенной скалы. Испепеляющее Солнце, фантастическое небо и снова эта бесподобная игра теней и света на море – почему-то сразу думаю о завершении последнего фортепианного концерта Моцарта, когда после громового уменьшенного септаккорда (Полифем бросает скалу в море) возникает нисходящая лестница фаготов и валторн (словно брызги освещаются солнцем и рождается радуга).
Конечно, мои ассоциации субъективны (как и всякие ассоциации подобного рода).
Что касается Бетховена, то да, конечно, эта параллель просматривается довольно четко, тем более, если учесть влияние на Тёрнера бёрковской философии возвышенного, на которую, по-видимому, откликается и кантовская философия возвышенного. Бетховен внимательно читал Канта.
("Похороны на море" - Largo e mesto из 7-й сонаты.)"
См. http://www.forumklassika.ru/entry.php?b=1967
_______________________________________
*На картинах Тёрнера классические контуры сжигает Солнце. Как это у Гераклита (в изложении Аристотеля): "все когда-нибудь станет огнем"?
Комментариев нет:
Отправить комментарий