Лицей

И было сердцу ничего не надо,
Когда пила я этот жгучий зной...
"Онегина" воздушная громада,
Как облако, стояла надо мной.
Анна Ахматова

В честь лицейской годовщины (19 октября ст.ст. было в этот день в позапрошлом веке) почитаем А.С.

.........................
XI
В пустыне, где один Евгений
Мог оценить его дары,
Господ соседственных селений
Ему не нравились пиры;
Бежал он их беседы шумной.
Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей родне,
Конечно, не блистал ни чувством,
Ни поэтическим огнем,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых жен
Гораздо меньше был умен.

XII

Богат, хорош собою, Ленский
Везде был принят как жених;
Таков обычай деревенский;
Все дочек прочили своих
За полурусского соседа;
Взойдет ли он, тотчас беседа
Заводит слово стороной
О скуке жизни холостой;
Зовут соседа к самовару,
А Дуня разливает чай;
Ей шепчут: "Дуня, примечай!"
Потом приносят и гитару:
И запищит она (бог мой!):
Приди в чертог ко мне златой!.. {12}

XIII

Но Ленский, не имев, конечно,
Охоты узы брака несть,
С Онегиным желал сердечно
Знакомство покороче свесть.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.

XIV

Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами - себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.
Сноснее многих был Евгений;
Хоть он людей, конечно, знал
И вообще их презирал, -
Но (правил нет без исключений)
Иных он очень отличал
И вчуже чувство уважал.

XV

Он слушал Ленского с улыбкой.
Поэта пылкий разговор,
И ум, еще в сужденьях зыбкой,
И вечно вдохновенный взор, -
Онегину все было ново;
Он охладительное слово
В устах старался удержать
И думал: глупо мне мешать
Его минутному блаженству;
И без меня пора придет;
Пускай покамест он живет
Да верит мира совершенству;
Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред.

XVI

Меж ими все рождало споры
И к размышлению влекло:
Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду,
Все подвергалось их суду.
Поэт в жару своих суждений
Читал, забывшись, между тем
Отрывки северных поэм,
И снисходительный Евгений,
Хоть их не много понимал,
Прилежно юноше внимал.
...............

Этот "роман в стихах" поистине бездонное сочинение. Такой градус поэзии, где она отрицает себя и превращается в прозу.
Вот один из удивительных примеров, когда, как любит говорит С.С. Хоружий, форма становится содержанием.
(Если бы Пушкин жил на сто лет позже, то его обязательно объявили бы формалистом и, вероятно, его постигла бы более злая участь, чем в царское время.)

XXXVII
Смеркалось; на столе, блистая,
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал;
Татьяна пред окном стояла,
На стекла хладные дыша,
Задумавшись, моя душа,
Прелестным пальчиком писала
На отуманенном стекле
Заветный вензель О да Е.

XXXVIII

И между тем душа в ней ныла,
И слез был полон томный взор.
Вдруг топот!.. кровь ее застыла.
Вот ближе! скачут... и на двор*
Евгений! "Ах!" - и легче тени
Татьяна прыг в другие сени,
С крыльца на двор, и прямо в сад,
Летит, летит; взглянуть назад
Не смеет; мигом обежала
Куртины, мостики, лужок,
Аллею к озеру, лесок,
Кусты сирен переломала,
По цветникам летя к ручью.
И, задыхаясь, на скамью

XXXIX

Упала...
"Здесь он! здесь Евгений!
О боже! что подумал он!"
В ней сердце, полное мучений,
Хранит надежды темный сон;
Она дрожит и жаром пышет,
И ждет: нейдет ли? Но не слышит.
В саду служанки, на грядах,
Сбирали ягоду в кустах
И хором по наказу пели
(Наказ, основанный на том,
Чтоб барской ягоды тайком
Уста лукавые не ели
И пеньем были заняты:
Затея сельской остроты!)

38-я строфа, будучи синтаксически завершена как строфа, оборвана семантически, но и последнее предложение в ней оборвано как синтаксическая единица. Возникает "неправильная" строфа, вторгающася в следующую словом "упала", которое "неправильно" (вопреки правилам онегинской строфы) рифмуется со строками предыдущей строфы.  И первая строка 39-й строфы оказывается разорванной. Игра с формой, подобная той, что в "Домике в Коломне", когда одна октава "наезжает" на другую. 

В. Набоков замечает по поводу этого места:
"...на скамью/Упала... - Редкий случай, когда одна строфа переливается в другую.** Этот прием замечательно отражает возбужденное состояние Татьяны.*** Отголосок схожего ритма возникнет при запоздалом порыве Онегина в гл. 8, XXXIX, 14 - XL, 1.****
Татьяна потрясена не фактом приезда Онегина (она ожидала его еще в строфе XXXVI, да и Ленский только что сказал, что тот приедет), но тем, что не ответил на письмо до своего появления. В эпистолярных романах, которые сформировали ее представления, ответ давался в письменной форме, а не в устном разговоре. Непредсказуемая действительность попирает здесь литературную романтическую традицию".
(В. Набоков. Комментарий к роману А.С. Пушкина "Евгений Онегин". - СПб, "Искусство-СПб"; "Набоковский фонд", 1999. - С. 339.)
_______________________________
* Как великолепно передана эта скачка у Чайковского в начале сцены письма! И вообще, какая тут гениальная музыка: никому из русских оперных композиторов не снилось ничего подобного, кроме, может быть, Глинки.
** Я бы сказал даже, что не "переливается", а врезается.- А.Б.
*** Именно! Это и значит, что форма становится содержанием.- А.Б.
**** На синих иссеченных льдах
Играет солнце; грязно тает
На улицах разрытый снег.
Куда по нем свой быстрый бег

XL
Стремит Онегин? Вы заране
Уж угадали...
Но тут "фазовая траектория" гораздо глаже. Просто перенос, который выходит за пределы строфы.- А.Б.