Давно еще, при обсуждении вопроса о том, исполнять или не исполнять последнюю сцену (scena ultima) моцартовского "Дон Жуана", на достославном форуме "Классика", я процитировал часть комментария К. Саквы к переводу книги Г. Аберта. Стал здесь искать и не нашел.
Поэтому привожу цитату:
"В сущности вычерк в партитуре и его отмена в сочетании с пропуском заключительной сцены в либретто означают лишь то, что руководители спектакля [в Вене.- АиБ] и Моцарт испытывали определенные и, вероятно, довольно сильные колебания: оставлять ли scena ultima в венском спектакле или исключить ее. Ничего другого сказать мы не можем, и окончательное решение вопроса остается для нас таким же неопределенным, как и ранее" (Г. Аберт. В.А. Моцарт. Часть вторая, книга вторая/Пер. с нем. и комментарии К.К. Саквы. - М.: Музыка, 1985. - С. 451).
Этот вывод подтвержден, в сущности, и в монографии П. Луцкера и И. Сусидко:
"Ранее считалось, что при постановке "Дон Жуана" в Вене в мае 1788 г. Моцарт отказался от заключительной комической сцены. Главным основанием служило венское издание либретто, где она отсутствовала. Следы того, что Моцарт намеревался ее сократить, имеются и в автографе, хотя тот же автограф показывает, что в какой-то момент Моцарт, сохранив ее в целом, решил сократить только отдельные фрагменты. В настоящее время утвердилось мнение, что с мая по декабрь 1788 г. Моцарт предпринимал разные изменения, в том числе, вероятно, восстановил scena ultima" (Луцкер П., Сусидко И. Моцарт и его время. - Изд. дом "Классика-XXI", 2008. - 352, сноска "a").
Но вернемся к комментарию К. Саквы:
"Однако вступительная статья к партитуре "Дон Жуана" в NMA содержит другое высказывание, которое представляется гораздо более важным. Авторы статьи пишут: "Строго говоря, лишь одна-единственная редакция "Дон Жуана" безусловно может быть претендовать на аутентичность: это опера в том виде, как она была сочинена для Праги и с беспримерным успехом исполнена там 29 октября 1787 г. Одновременно это единственная редакция, которую можно точно определить. Ибо так называемая "венская редакция" по всему тому, что можно заключить из известных до сих пор материалов, меньше всего может быть признана однозначной; напротив, до самого последнего представления, состоявшегося в Вене при жизни Моцарта (15 декабря 1788 года) она сохраняет характер непостоянный, экспериментальный, не окончательный".
Далее Саква делает свой вывод, который наиболее важен:
"Можно спорить о недостатках либретто "Дон Жуана", можно критиковать Моцарта за то, что, введя заключительную сцену, он будто бы уступал традиции, но моцартовский замысел, его творческая концепция воплощены именно в пражской редакции. А вопрос о том, была или нет в венском спектакле scena ultima, не столь уж важен. К тому же финал содержит столько драматизма и ладовой неустойчивости, что без заключительной сцены произведение кажется незавершенным, неустойчивым, обрывающимся, даже тонально неустойчивым, поскольку трезвучие D-dur в последних тактах сцены гибели Дон Жуана воспринимаются скорее как доминанта к g-moll, чем как тоника D-dur. Не случайно Моцарт начал заключительную сцену с обширного G-dur: ему нужна была широкая плагальная каденция".
От себя добавлю, что именно в последней сцене завершается и процесс становления полифонической формы (заключительное фугато), а идея становления полифонической формы далее будет Моцартом реализована на гораздо более высоком уровне в "Cosi fan tutte".
Сам я уже в молодости понял (возможно, не без влияния Чичерина), что последняя сцена "Дон Жуана" есть синтез всего сочинения, синтез философский (рождение дионисийской вселенной на обломках титанической) и собственно музыкально-конструктивный (можно услышать, как темы страшного поединка Дон Жуана с Командором в последней сцене словно переплавлены в каком-то огне).
И потому я крайне скептически отношусь к исполнениям оперы, в которых выброшена последняя сцена. На мой взгляд, это свидетельство того, что у постановщиков есть определенные проблемы с пониманием сути дела.
Поэтому привожу цитату:
"В сущности вычерк в партитуре и его отмена в сочетании с пропуском заключительной сцены в либретто означают лишь то, что руководители спектакля [в Вене.- АиБ] и Моцарт испытывали определенные и, вероятно, довольно сильные колебания: оставлять ли scena ultima в венском спектакле или исключить ее. Ничего другого сказать мы не можем, и окончательное решение вопроса остается для нас таким же неопределенным, как и ранее" (Г. Аберт. В.А. Моцарт. Часть вторая, книга вторая/Пер. с нем. и комментарии К.К. Саквы. - М.: Музыка, 1985. - С. 451).
Этот вывод подтвержден, в сущности, и в монографии П. Луцкера и И. Сусидко:
"Ранее считалось, что при постановке "Дон Жуана" в Вене в мае 1788 г. Моцарт отказался от заключительной комической сцены. Главным основанием служило венское издание либретто, где она отсутствовала. Следы того, что Моцарт намеревался ее сократить, имеются и в автографе, хотя тот же автограф показывает, что в какой-то момент Моцарт, сохранив ее в целом, решил сократить только отдельные фрагменты. В настоящее время утвердилось мнение, что с мая по декабрь 1788 г. Моцарт предпринимал разные изменения, в том числе, вероятно, восстановил scena ultima" (Луцкер П., Сусидко И. Моцарт и его время. - Изд. дом "Классика-XXI", 2008. - 352, сноска "a").
Но вернемся к комментарию К. Саквы:
"Однако вступительная статья к партитуре "Дон Жуана" в NMA содержит другое высказывание, которое представляется гораздо более важным. Авторы статьи пишут: "Строго говоря, лишь одна-единственная редакция "Дон Жуана" безусловно может быть претендовать на аутентичность: это опера в том виде, как она была сочинена для Праги и с беспримерным успехом исполнена там 29 октября 1787 г. Одновременно это единственная редакция, которую можно точно определить. Ибо так называемая "венская редакция" по всему тому, что можно заключить из известных до сих пор материалов, меньше всего может быть признана однозначной; напротив, до самого последнего представления, состоявшегося в Вене при жизни Моцарта (15 декабря 1788 года) она сохраняет характер непостоянный, экспериментальный, не окончательный".
Далее Саква делает свой вывод, который наиболее важен:
"Можно спорить о недостатках либретто "Дон Жуана", можно критиковать Моцарта за то, что, введя заключительную сцену, он будто бы уступал традиции, но моцартовский замысел, его творческая концепция воплощены именно в пражской редакции. А вопрос о том, была или нет в венском спектакле scena ultima, не столь уж важен. К тому же финал содержит столько драматизма и ладовой неустойчивости, что без заключительной сцены произведение кажется незавершенным, неустойчивым, обрывающимся, даже тонально неустойчивым, поскольку трезвучие D-dur в последних тактах сцены гибели Дон Жуана воспринимаются скорее как доминанта к g-moll, чем как тоника D-dur. Не случайно Моцарт начал заключительную сцену с обширного G-dur: ему нужна была широкая плагальная каденция".
От себя добавлю, что именно в последней сцене завершается и процесс становления полифонической формы (заключительное фугато), а идея становления полифонической формы далее будет Моцартом реализована на гораздо более высоком уровне в "Cosi fan tutte".
Сам я уже в молодости понял (возможно, не без влияния Чичерина), что последняя сцена "Дон Жуана" есть синтез всего сочинения, синтез философский (рождение дионисийской вселенной на обломках титанической) и собственно музыкально-конструктивный (можно услышать, как темы страшного поединка Дон Жуана с Командором в последней сцене словно переплавлены в каком-то огне).
И потому я крайне скептически отношусь к исполнениям оперы, в которых выброшена последняя сцена. На мой взгляд, это свидетельство того, что у постановщиков есть определенные проблемы с пониманием сути дела.
Комментариев нет:
Отправить комментарий