Моцарт – Квартет №8 F-dur, K. 168 (Хаген-кв.)

Не имел ли в виду Бетховен этот квартет, когда писал свой 9-й? Финальные фуги весьма близки (фуга на тему perpetuum mobile), но, конечно, у Бетховена другой масштаб.

А первая часть моцартовского квартета заставляет вспомнить 3-ю часть бетховенского (которую, в свою очередь, мог бы написать Брамс).

Моцарт – Квартет №19 C-dur, K. 465

Менуэт этого квартета – совсем не Менуэт, а драматическая (или оперная) сцена: страдающий юный Вертер на сельском празднике. Это самая конфликтная часть квартета, и конфликт не разрешается, а отстраняется (как это нередко бывает у Моцарта) в веселом (по видимости) финале, хотя в его разработке вдруг происходит отчаянная схватка.

А крайние разделы (своего рода лендлер) заставляют подумать даже о Лендлере Девятой симфонии Малера. Как это у Гёте в «Фаусте»:

Под липой шла уж кутерьма,

Кружились пары без ума,

Скрипач вовсю пиликал.

Но какой квартет! Только сейчас обратил внимание, как в первой части расширяется экспозиция. Казалось бы, всё приходит к завершению (тт. 87-90), но следует продолжение, кульминация которого приходится на резкий диссонанс (полууменьшенный септаккорд) в 100-м такте.

За эти дни прослушал три исполнения: The Salomon S.Q., Лейпцигский струнный квартет и The Juilliard S.Q. Первый непревзойденно играет медленное вступление, и все диссонансы слышны отчетливо, второй выполняет все повторения, и я бы отдал первенству ему, если бы не проглоченная (точнее, утопленная) последняя нота (тот же грех у Саломона). Джульярдцы дают ее ясно услышать, и их игра, пожалуй, наиболее эмоциональна. Но там фонограмма не очень хорошая.

Но я уже писал тут, что за все почти 50 лет, что я занимаюсь Моцартом, я не слышал ни одного исполнения, которое бы полностью меня удовлетворило.

Эссе

Надо бы написать эссе "Произведение искусства как фантом". Одним из первых, кто создал подобные фантомные произведения в музыке, был  Моцарт. Я еще давно подумал, что в его позднем периоде по видимости "классические" сочинения на самом деле суть отражения "реального" классицизма, перенос его в иное художественное пространство. Особенно сильно это сказывается в трех последних квартетах. Это примерно, как старая усадьба на картине Борисова-Мусатова относится к реальной усадьбе. Мне кажется, в этом в значительной степени и состоит то "непостижимое величие", которое, по словам Арнонкура, отличает музыку Моцарта от музыки его современников. А в живописи 20 века такие картины-фантомы в большом количестве можно видеть у Пикассо, в его письме "по модели" Эль-Греко, Веласкеса (потрясающий цикл "Менин"), по мотивам античности.

Суть здесь в существенной деформации семантики. Это именно та деформация, которая позволила Чичерину совершенно неклассически сопоставлять Моцарта, скажем, с Бодлером. Академическое музыковедение это отвергает, а я именно благодаря этим "запретным" связям научился слушать и как-то понимать Моцарта.