Р. Щедрин

Прочитал (отчасти перечитал) мемуары М. Плисецкой («Я, Майя Плисецкая»). Там есть глава, посвященная Родиону Щедрину («Хочу справедливости»). Мне захотелось вернуться к музыке этого композитора, которого я не слушал очень-очень давно. Лет 15 как минимум.

И за последние дни прослушал следующие сочинения (с классик-онлайн, хотя в шкафу есть некоторые пластинки):

1)     1) Концерт №5 для ф-но с орк., соч. 1999 г. (Д. Мацуев, дир. М. Янсонс)

В дневнике написал:

«Вполне добропорядочный неоклассицизм а ля Прокофьев. Но слушать приятно, хотя и не ново. Наиболее интересен финал, самый конец».

2)     2) «Анна Каренина», фильм-балет.

Написал, что есть интересные моменты как в музыке, так и в хореографии. Но судить по просмотру на ютубе, строго говоря, нельзя. Надо видеть живой балет. Интересно было смотреть и слушать, но ничего великого и гениального я не нашел.

3)     3) «Автопортрет», соч. 1984 г.

Его очень выдвигает Плисецкая. Музыка, безусловно, весьма интересна, отчасти необычна, но, чтобы разобраться в многочисленных автоцитатах, надо очень хорошо знать всё творчество композитора, от чего я, разумеется, далек.

4)     4) Концерт №3 для ф-но с орк., соч. 1973 г. (автор, дир. Е. Светланов)

Вот эта вещь произвела, пожалуй, самое сильное впечатление (вместе с только прослушанной Второй симфонией, но о ней речь еще пойдет).

Концерт, как известно, называется «Вариации и тема». И тему, которая возникает у солиста в самом конце, расстреливают. Тема=личность=форма (следуя лосевской «Диалектике художественной формы»). Расстреливают личность.

5)     5) «Музыкальное приношение», соч. 1983 г. 

Слушал в полной версии с классик-онлайн. Автор играл на органе. Запись 1986 г. Исполнители не указаны, но вероятно, что это тот же состав, что в записи 1983 г. на «Погружении»:

http://www.intoclassics.net/news/2009-11-26-11351

Мой комментарий в дневнике (20.04.2004):

По мере прослушивания интерес и сочувствие нарастали [я слушал тогда пластинки с сокращенной версией]. Это гигантская инструментальная драма, персонажи которой (именно персонажи, а не герой) – некий безликий homo instrumentalis. Но орган? Бог?

Сегодня впечатление было неопределенным, но скорее положительным.

Плисецкая холодно отнеслась к этому сочинению (которое, кстати говоря, высоко ценил Шнитке) и написала даже нечто забавное:

«Конечно, есть у Щедрина сочинения, которые я воспринимаю трудно. Стремлюсь быть непредвзятой. Вот, к примеру, «Музыкальное приношение» для органа с духовыми. Мне бывало мучительно нелегко дослушать сочинение до конца. А длится оно более двух часов. Лишь женина покорность удерживала меня в кресле концертного зала до последней точки финала. Страсть как хотелось устремиться за беглецами, кто покидал аудиторию, протестующе скрипя половицами. Тут я начинала чувствовать, что соприкасаюсь во вкусах с нашей собакой таксой Бати (подарок Марии Шелл), которая внезапно нестерпимо завыла с первых же тактов телевизионной записи этого сочинения».

Но, в целом, Плисецкая считает, что музыка ее мужа, выдающегося композитора, сильно недооценена.

6)     6) Концерт для ф-но и струнного оркестра, №6, соч. 2003 (Е. Мечетина, дир. Дм. Ситковецкий).

Опять добропорядочный и приятный для слуха неоклассицизм.

7)     7) Вторая симфония (25 прелюдий для оркестра), соч. 1962-65 гг. (дир. Г. Рождественский)

А вот это замечательно!

В юности я был буквально ошеломлен, когда прослушал эту симфонию (в той же записи с пластинки). Об этом есть у меня запись в дневнике (от 26 июня 1970 г.):

 Поехал сегодня сдавать экзамен, а он будет завтра [я заканчивал тогда второй курс].

В день перед экзаменом проделал опасный эксперимент: слушал Вторую симфонию Щедрина. Сейчас у меня такое чувство, какое нелегко описать словами. Меня или избили, или ударили чем-то по голове; к горлу подкатил ком.

«Что это??!!! Музыка? Нет, бессмысленная какофония!»

Слушайте, хаос, кажется, прекратился. Это пассакалия. Могучая и страстная, как голос человека, преисполненного ужаса перед страшным мраком, в котором копошатся отвратительные чудовища. Пассакалия сменяется фугой, вслед за ней снова благородные порывы человека к человеческому. Иногда совершенно нереальная, потусторонняя музыка: грёзы тихим вечером, измученность, усталость.

«Мы пожрем вас, мы расстреляем, уничтожим вас, втопчем в землю. Вы исчезните раз и навсегда».

Марш, дикие вопли труб, низкие медные, как пикирующие самолеты. Выстрел и вопль, еще раз выстрел и вопль. Начинается оргия. «Мы втопчем вас в землю».

Наступает тишина. Долгая и торжественная. И вдруг перед самым концом кто-то похохатывает: издевательски и с большим юмором. «Нас не так-то легко уничтожить и втоптать в землю. Мы вечны». Слабый, еле слышный, звон кончает симфонию.

Я представляю, как это звучит в зале. Можно не встать с места после этой симфонии.

 Да, симфония кончается так, как началась. “In my end is my beginning”. Сегодня я воспринял коду как Реквием.

Конечно, чувствуется сильное влияние Шостаковича, особенно Четвертой симфонии, которая к тому времени уже была исполнена. Вплоть до почти цитат. Тот раздел, который я назвал фугой, ассоциируется с неистовым фугато в разработке 1-й части симфонии Шостаковича. Но у Щедрина, может быть, не столько фуга, сколько сложная полифоническая пьеса, в которой контуры фуги (и даже двойной) угадываются. Военные отзвуки в симфонии Щедрина несомненны. В одной из прелюдий имитируется настройка оркестра перед исполнением. Сам автор рассказывал об этом так: один его знакомый вернулся с войны и попал на концерт. Когда начал настраиваться оркестр, человек не выдержал и разрыдался.

Театральную музыку Щедрина я знаю плохо, хотя опера «Мертвые души» мне даже нравилась.  А к его балетам по Толстому и Чехову я в молодости относился крайне скептически. Виденный где-то лет в 10-12 балет «Конёк-горбунок» меня приятно удивил. Я решил, что хоть музыка и новая, но ее можно слушать. По крайней мере, она не мешает смотреть, как танцуют. В детстве и ранней юности я имел очень консервативные музыкальные вкусы. Правда, был потрясен балетом Прокофьева «Ромео и Джульетта», именно музыка меня поразила, но и постановка Лавровского была великолепна.

Не без интереса я слушал 24 прелюдии и фуги в авторском исполнении. Надо будет переслушать.

Должен признаться, однако, что я всё-таки не могу ухватить, в чем состоит оригинальный стиль Щедрина. Некоторые его сочинения кажутся пением механического соловья (если процитировать Чехова). Помню, как-то в молодые годы, когда я отошел от его музыки и даже Вторая симфония оставила меня равнодушным, я применил к нему определение «ловкий фабрикатор искусственных цветов», которое Вагнер отнес (несправедливо!) к Россини.

Нет, это не так, конечно. Видимо, индивидуальность Щедрина от меня пока ускользает.

«Ускользающая красота» (название фильма Берталуччи).