Дочитываю. Последняя, восьмая, книга осталась.
Но, боже мой, какая скука!
Есть, конечно, места восхитительные, и я их отмечаю. Например:
"Чем раньше, тем лучше убедиться в том, как мало нужны мы миру. А какими незаменимыми личностями считаем мы себя! Нам кажется, будто мы одни оживляем тот круг, в котором вращаемся. В наше отсутствие, воображаем мы, замирает всё: жизнь, питание, дыхание, но возникающий пробел остается незамечен и быстро восполняется, притом нередко если не чем-то более удачным, то более приятным".
Но не покидает ощущение картонности: ни одного живого человека, а всё театральные маски, причем даже театра не живого, а кукольного.
Не знаю, то ли мой вкус уже сильно испорчен жестоким реализмом и даже натурализмом позднейшей литературы, то ли еще какая причина, но теперь подобное чтение доставляет мне мало радости. То ли дело всё в языке, и нельзя это читать в переводе? Но тогда опять всё самое главное тут в авторе, а не в персонажах. Именно - персонажах, а не героях.
Кстати, в прочитанном недавно романе А. Радклиф "Итальянец" (и тоже в переводе, и того же времени) куда как больше красок жизни.
Может быть, прав Т. Манн в том, что у немцев несколько напряженные отношения с изящной словесностью и что им больше пристало писать музыку, а не романы?
Много лет назад, прочитав второй роман о Мейстере, я написал в дневнике:
7 дек. 1980 г.
Кончил сегодня читать "Годы странствий Вильгельма Мейстера". Захвачен не был. Но роман этот показался мне соспоставимым с "Волшебной флейтой" подобно тому, как "Избирательное сродство" сопоставимо с Cosi fan tutte, хотя я по-прежнему считаю, что Моцарт во многих отношениях (и как поэт, прежде всего) предвосхитил и превзошел Гете с его "цирлих-манирлих"-назидательностью и генеральской авторитарностью. Червь бюргерства, разъедавший Гете, почти не затронул Моцарта.
Рассуждения о Макарии, душе мира, напомнили мне петефиевского "Апостола":
Такую речь душа сказала
И возвратилась с небосвода
Обратно в тесную коморку,
Где тело ждет ее, застыв.
***
"Избирательное сродство" я до сих пор считаю лучшим романом Гете, читал его несколько раз с неослабевающим интересом.
Но, боже мой, какая скука!
Есть, конечно, места восхитительные, и я их отмечаю. Например:
"Чем раньше, тем лучше убедиться в том, как мало нужны мы миру. А какими незаменимыми личностями считаем мы себя! Нам кажется, будто мы одни оживляем тот круг, в котором вращаемся. В наше отсутствие, воображаем мы, замирает всё: жизнь, питание, дыхание, но возникающий пробел остается незамечен и быстро восполняется, притом нередко если не чем-то более удачным, то более приятным".
Но не покидает ощущение картонности: ни одного живого человека, а всё театральные маски, причем даже театра не живого, а кукольного.
Не знаю, то ли мой вкус уже сильно испорчен жестоким реализмом и даже натурализмом позднейшей литературы, то ли еще какая причина, но теперь подобное чтение доставляет мне мало радости. То ли дело всё в языке, и нельзя это читать в переводе? Но тогда опять всё самое главное тут в авторе, а не в персонажах. Именно - персонажах, а не героях.
Кстати, в прочитанном недавно романе А. Радклиф "Итальянец" (и тоже в переводе, и того же времени) куда как больше красок жизни.
Может быть, прав Т. Манн в том, что у немцев несколько напряженные отношения с изящной словесностью и что им больше пристало писать музыку, а не романы?
Много лет назад, прочитав второй роман о Мейстере, я написал в дневнике:
7 дек. 1980 г.
Кончил сегодня читать "Годы странствий Вильгельма Мейстера". Захвачен не был. Но роман этот показался мне соспоставимым с "Волшебной флейтой" подобно тому, как "Избирательное сродство" сопоставимо с Cosi fan tutte, хотя я по-прежнему считаю, что Моцарт во многих отношениях (и как поэт, прежде всего) предвосхитил и превзошел Гете с его "цирлих-манирлих"-назидательностью и генеральской авторитарностью. Червь бюргерства, разъедавший Гете, почти не затронул Моцарта.
Рассуждения о Макарии, душе мира, напомнили мне петефиевского "Апостола":
Такую речь душа сказала
И возвратилась с небосвода
Обратно в тесную коморку,
Где тело ждет ее, застыв.
***
"Избирательное сродство" я до сих пор считаю лучшим романом Гете, читал его несколько раз с неослабевающим интересом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий