Так вышло, что вчера и сегодня я подряд слушал три вещи в одной и той же тональности B-dur: Трио op. 97 Бетховена (в исполнении Beaux Arts Trio, вчера), Сонату D. 960 Шуберта (в исп. М. Дальберто) и моцартовский предпоследний квартет (К. 589; Итальянский квартет). И единственное, что объединяет эти сочинения - только тональность (выношу за скобки изменения тональности при переходе от части к части). Образные сферы (или, лучше сказать, возможные миры) этих сочинений попарно не пересекаются.
Особенно это бросается в глаза (точнее, в уши) при сравнении трио Бетховена и сонаты Шуберта. И тем разительнее различие, что есть определенное сходство в темах первых частей, вообще построение этих частей по типу "медленного быстрого" первого Allegro, изобретенного Бетховеном и гениально усвоенного и переосмысленного Шубертом. Бетховенское трио, возможно, самое безмятежное его сочинение, такая высокая "неоантичная" идиллия, какую в живописи можно видеть, например, у Пуссена. Я сейчас особенно резко это почувствовал после прослушанной на днях 29-й сонаты (Э. Гилельс; тоже B-dur :) ). И у Шуберта никакой безмятежности. Это тоже, как и первая часть сонаты G-dur (op. 78), трагическая пастораль.
Что касается квартета Моцарта, я о нем и его "авангардизме" (для своего времени) тут не раз писал и не буду повторяться. Думаю, что один "рваный" фрагмент финала мог даже снискать одобрение штатного моцартофоба Глена Гульда (как он снизошел до одобрения начала разработки финала g-moll'ной симфонии, К. 550, усмотрев, что тут "плохой композитор" Моцарт вдруг возносится до веберновских высот).
