Слушая вчера моцартовский квинтет D-dur (K. 593), поймал себя на странном ощущении: эта музыка абсолютно закрыта в своей сущности. Может, это виновато состояние дикой усталости, не знаю, но слушал, словно бился о глухую стену.
Замечу, что отголоски ее "космически скорбного" (как писал Чичерин) Adagio я нахожу в медленной части бетховенского 12-го квартета, прослушанного накануне. Особенно завершения обеих пьес.
И там, где в глубине полночного тумана
Далеких звезд сверкают письмена,
Там рядом ваши имена.
Но финал! Это же совершенно современная музыка! И джульярдцы, как никакой другой ансамбль, дают это почувствовать.
Рискну предположить, что в 18 веке ни у кого нельзя найти ничего подобного (впрочем, не только в 18-м).
Замечу, что отголоски ее "космически скорбного" (как писал Чичерин) Adagio я нахожу в медленной части бетховенского 12-го квартета, прослушанного накануне. Особенно завершения обеих пьес.
И там, где в глубине полночного тумана
Далеких звезд сверкают письмена,
Там рядом ваши имена.
Но финал! Это же совершенно современная музыка! И джульярдцы, как никакой другой ансамбль, дают это почувствовать.
Рискну предположить, что в 18 веке ни у кого нельзя найти ничего подобного (впрочем, не только в 18-м).
Комментариев нет:
Отправить комментарий