Жизнь и сон

"Жизнь и сновидения - это страницы одной и той же книги. Связное чтение называется действительной жизнью. А когда приходит к концу обычный срок нашего чтения (день) и наступает время отдыха, мы часто продолжаем еще праздно перелистывать книгу и без порядка и связи раскрываем ее то на одной, то на другой странице, иногда уже читанной, иногда еще неизвестной, но всегда из той же книги. Такая отдельно читаемая страница действительно находится вне связи с последовательным чтением, но из-за этого она не особенно уступает ему: ведь и цельное чтение также начинается и кончается внезапно, почему и в нем надо видеть отдельную страницу, но только большого размера".
(А. Шопенгауэр. Мир как воля и представление, пар. 5.)

Это сразу напомнило мне одну из самых моих любимых "Римских элегий" Бродского:

И как книга, раскрытая сразу на всех страницах, 

лавр шелестит на выжженной балюстраде. 

И Колизей - точно череп Аргуса, в чьих глазницах 

облака проплывают как память о бывшем стаде.


Очевидно, что поэт изобразил сон.

"Кто мечь скует?"

Жизнь – без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами – сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
Но ты, художник, твердо веруй
В начала и концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить всё, что видишь ты.
Твой взгляд – да будет тверд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
Познай, где свет, – поймешь, где тьма.
Пускай же всё пройдет неспешно,
Что в мире свято, что в нем грешно,
Сквозь жар души, сквозь хлад ума.
Так Зигфрид правит меч над горном:
То в красный уголь обратит,
То быстро в воду погрузит —
И зашипит, и станет черным
Любимцу вверенный клинок...
Удар – он блещет, Нотунг верный,
И Миме, карлик лицемерный,
В смятеньи падает у ног!
Кто меч скует? – Не знавший страха.
А я беспомощен и слаб,
Как все, как вы, – лишь умный раб,
Из глины созданный и праха, —
И мир – он страшен для меня.
Герой уж не разит свободно, —
Его рука – в руке народной,
Стоит над миром столб огня,
И в каждом сердце, в мысли каждой —
Свой произвол и свой закон...
Над всей Европою дракон,
Разинув пасть, томится жаждой...
Кто нанесет ему удар?..
Не ведаем: над нашим станом,
Как встарь, повита даль туманом,
И пахнет гарью. Там – пожар.
Но песня – песнью всё пребудет,
В толпе всё кто-нибудь поет.
Вот – голову его на блюде
Царю плясунья подает;
Там – он на эшафоте черном
Слагает голову свою;
Здесь – именем клеймят позорным
Его стихи... И я пою, —
Но не за вами суд последний,
Не вам замкнуть мои уста!..
Пусть церковь темная пуста,
Пусть пастырь спит; я до обедни
Пройду росистую межу,
Ключ ржавый поверну в затворе
И в алом от зари притворе
Свою обедню отслужу.
Ты, поразившая Денницу,
Благослови на здешний путь!
Позволь хоть малую страницу
Из книги жизни повернуть.
Дай мне неспешно и нелживо
Поведать пред Лицом Твоим
О том, что мы в себе таим,
О том, что в здешнем мире живо,
О том, как зреет гнев в сердцах,
И с гневом – юность и свобода,
Как в каждом дышит дух народа.
Сыны отражены в отцах:
Коротенький отрывок рода —
Два-три звена, – и уж ясны
Заветы темной старины:
Созрела новая порода, —
Угль превращается в алмаз.
Он, под киркой трудолюбивой,
Восстав из недр неторопливо,
Предстанет – миру напоказ!
Так бей, не знай отдохновенья,
Пусть жила жизни глубока:
Алмаз горит издалека —
Дроби, мой гневный ямб, каменья!

Моцарт - Клавирные пьесы в исполнении Александра Лонквиха (Lonquich)

Один мой друг подарил мне 5-дисковый комплект, где скрипач Франц Петер Циммерман (р. 1965) и пианист Александр Лонквих (р. 1960) играют некоторые скрипичные сонаты Моцарта (а именно, К. 296, 301-306, 376-380, 454, 481 и 526). Отдельный диск посвящен клавирным сочинениям Моцарта:
1) Рондо D-dur, K. 485;
2) Adagio h-moll, K. 540;
3) Менуэт D-dur, K. 355;
4) Жига G-dur, K. 574;
5) Фантазия d-moll, K. 397;
6) 12 вариаций на тему "Ah, vous dirai-je Maman", K. 265;
7) Фантазия c-moll, K. 475;
8) Adagio C-dur, K. 356;
9) Рондо a-moll, К. 511;
10) Фантазия c-moll, K. 396.

По-моему, очень хорошо играет. А си минорное Adagio в его исполнении просто меня потрясло. Он подчеркивает резкие динамические контрасты, столь характерные для Моцарта и которые исполнители, как правило, затушевывают, идя на поводу у идиотской сказки о "Моцарте-ангеле".
Некоторые из перечисленных сочинений я до сих пор и не слышал (К. 355, 356, 265), но все остальные (кроме Жиги) в свое время играл.
***
Пока слушал Лонквиха, вспомнил, что писал как-то (лет 10 назад) о жестах в музыке Моцарта:

Герметические жесты в музыке Моцарта:
1) Жест отстраняющий: часто после драматического нагнетания вдруг резко спадает напряжение  (иногда эта разрядка фиксируется смехом – ниспадением гамм верхнего регистра) и является лукавая ритурнель, словно бы нам говорят: «Ничего не произошло, все в порядке», или: «Вы что-то вдруг увидели? Ничего нет, вам показалось (нечего совать нос туда, куда не надо)». Типичные примеры: конец экспозиции первого Аллегро фортепианного квартета g-moll, конец экспозиции Andante g-moll’ной симфонии или Andante из К. 533. Впрочем, примеров очень много и следовало бы составить их каталог.
2) Жест завлекающий: перед вами кто-то отдергивает завесу, ошеломляя видом открывающейся перспективы, но ступить туда – ни-ни! Самый поразительный пример – начало разработки Adagio h-moll.
И как часто моцартовский жест напоминает жест леонардовского Иоанна Крестителя!

Бетховен (и не только)

День Рождения Бетховена.
31-я и 32-я сонаты (К. Аррау).

И в предпоследней из сонат
Тебя я спрячу осторожно.
О! как ты позовешь тревожно,
Непоправимо виноват
В том, что приблизился ко мне
Хотя бы на одно мгновенье...
Твоя мечта - исчезновенье,
Где смерть лишь жертва тишине.
В одной из давнишних телепередач, кажется 80-х годов, В. Горностаева обратила внимание на реминисценцию темы финала "Лунной" сонаты в первой части 32-й (побочная тема). Даже не столько реминисценция, сколько инобытие (но в репризе, при проведении в миноре, в левой руке, октавами, сходство становится весьма ощутимым).

О дух многооплаканный! Ты снова
Явился гостем в мир земной.
Средь дольних нив возник, как тень былого.

***
Но в День Бетховена вполне можно слушать и Моцарта:
Соната для скрипки и ф-но ми минор, К. 304
(Ф.-П. Циммерман, А. Лонквих [Lonquich]).
Очень хорошо играют. И все репризы выполнены.

Квинтет с кларнетом Ля мажор, К. 581
(В. Соколов, Квартет им. Шостаковича).

Вторая часть давно ассоциируется у меня со стихами Саути (Southey):

I charm thy life
From the weapons of strife,
From fire and from flood,
From the serpent's tooth,
And the beasts of blood:
From Sickness I charm thee,
And Time shall not harm thee;
But Earth which is mine,
Its fruits shall deny thee;
And Water shall hear me,
And Know thee and fly thee;
And the Winds shall not touch thee
When they pass by thee,
And the Dews shall not wet thee,
And they fall nigh thee:
And thou shalt seek Death
To release thee, in vain;
Thou shalt live in thy pain
While Kehama shall reign,
With a fire in thy heart,
And the fire in thy brain;
And Sleep shall obey me,
And visit thee never,
And Curse shall be on thee
For ever and ever.

Моцарт - Квартеты Es, K. 428, и B, K. 458 (Quartetto Italiano)

Es-dur' ный квартет слушал недавно в исполнении Alban Berg-квартета, и их исполнение меня не удовлетворило (особенно вялые ноты портаменто в первой части). Итальянцы поживее, но тоже не все мне у них нравится (слишком "добродетельно" иной раз).
А "Охотничий" просто хорошо сыграли. Но и сам квартет представляется мне более значительным и разнообразным, чем Es-dur'ный. Одна только третья часть чего стоит! И при этом музыка более открытая, ясная и доступная.

Гений и толпа

"...постигнутая и воспроизведенная в художественном творении идея воздействует на каждого только в соответствии с его собственным интеллектуальным уровнем, отчего именно самые прекрасные творения каждого искусства, благороднейшие создания гения навеки останутся для тупого большинства книгой за семью печатями и недоступны для него... Правда, и самые пошлые люди, опираясь на чужой авторитет, не отрицают общепризнанных великих творений, чтобы не выдать собственного ничтожества; но втайне они всегда готовы вынести им обвинительный приговор, если только им подадут надежду, что они могут это сделать не осрамясь, - и тогда, ликуя, вырывается на волю их долго сдерживаемая ненависть ко всему великому и прекрасному, которое никогда не производило на них впечатления и тем их унижало, и ненависть к его творцам".
(А. Шопенгауэр. Мир как воля и представление, том 1, пар. 49.) 

Гайдн и Бетховен

В ДР надо слушать высокую классику.
Гайдн - Соната C-dur, №60(50) (J. McCabe);
Бетховен - Eroica Variationen Es-dur, op. 35 (Э. Гилельс).

Как много у позднего Гайдна "уже бетховенского"!

Пушкин и Шопенгауэр

Пушкин ("Пиковая дама"):
"Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же, как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место"
Шопенгауэр ("О четверояком корне...", пар. 43):
"Без мотива действие для нас так же немыслимо, как движение неодушевленного тела без толчка или тяги".

Вряд ли Пушкин читал Шопенгауэра. Насколько я помню, в письмах он не упоминается. Это "параллельные места". И тут проявляется неодолимая механистичность нашего мышления, которой мы обязаны, скорее всего, картезианско-ньютоновской картине мира.

Но вот нечто более интересное:

                                              Ступайте, полно вам по свету рыскать,

                          Служа страстям и нуждам человека.

                          Усните здесь сном силы и покоя

                          Как боги спят в глубоких небесах...

   Ничего подобного не было во всей тогдашней поэзии. Разве Шопенгауэр (примерно в то же время):

   “Субъект... перестает быть только индивидуальным, становится уже чистым, безвольным субъектом познания, который не следует более, согласно закону основания, за отношениями, а успокаивается и растворяется в безмятежном созерцании предстоящего объекта вне его связи с каким-либо другим”.

Моцарт - Соната D-dur, K. 576 (R. Brautigam)

В финале не выписаны никакие повторения. И действительно, тут такая динамика формы, такой полет, что повторения разделов формы и не нужны.
Конец: так исчезал Эрмий, посланец богов.

Пахельбель и Бах

Органные сочинения:
Пахельбель - 1) Токката и фуга g-moll, 2) Прелюдия и фуга d-moll, 3) Токката g-moll и фуга G-dur
(J. Payne).
Бах - Прелюдии и фуги a-moll (BWV 543), Es-dur (BWV 552), e-moll (BWV 548)
(К. Рихтер).

Пахельбель померк совершенно на фоне грандиозных сочинений Баха.
Бах - это абсолют в музыке, и я не понимаю тех, кто этого не понимает.

Еще две генуэзские фотомимолетности

Бетховен - 16 квартет (F, op. 135)

В первой части (тт. 30-32 и дальше) будто проносится призрак "галантной эпохи" ( он появляется и в заключении Вариаций op. 120). Еще в юности, слушая этот фрагмент, я воспринимал его как странный сон: идешь по улицам Вены и слышишь, как откуда-то доносится музыка, воображаешь музыкантов в париках, "в одеждах давней моды".
А "тройные удары" в начале финала Шостакович фактически перенес в 13 и 15 квартеты.
"I hear the knocking at the south entry".
***
Та фантастическая эволюция, какую мы наблюдаем в живописи у одного художника - Гойи или Тёрнера, - в музыке имеет аналог в эволюции венского классического стиля в целом: от раннего Гайдна до позднего Бетховена.

Венеция: возле Мадонны дель Орто

Это тихий уголок Венеции, где даже в высокий сезон почти нет людей.

Моцарт - два Kyrie: Es (K. 322) и C (K. 323)

Это фрагменты, завершенные М. Штадлером. Первый датируется 1778-79 гг., а второй - 1787-89 гг. и вызывает слабую ассоциацию с финалом "Юпитера". А может быть, еще и с финалом "Линцской" симфонии, который сразу зазвучал у меня в голове.

Эберлин - Реквием №8 C-dur

Очень интересное сочинение, особенно вторая половина, начиная с Domine Jesu, слушая который, можно вспомнить даже Confutatis в моцартовском Реквиеме. А Quam olim Abrahae даже тематически пересекается с тем же разделом у Моцарта и в одном из Реквиемов М. Гайдна.

И, безусловно, выразительнейшая Lacrimosa.
Исполнители: "La Banda" auf historischen instrumenten; Camerata vocale, Guenzburg.
                          Leitung: J. Rettenmair, 11, 12/05/2002.

Талант и гений

Кажется, Шопенгауэр помог мне понять одну мысль Пруста:

     «Произведения действительно прекрасные, при непосредственном их восприятии, должны особенно разочаровывать нас, потому что в наборе наших представлений нет ни одного, которое соответствовало бы нашему новому впечатлению».[1]

Во втором томе "Мира..." написано следующее:

 "Талант может создавать то, что выше творческих способностей других, но не выше их восприимчивости. Поэтому-то он тут же находит себе ценителей. Напротив, творения гения выходят за пределы не только творческих способностей других людей, но и их восприимчивости, поэтому они непосредственно и не узнают его. Талант похож на стрелка, попадающего в цель, недостижимую для других, а гений - на стрелка, попадающего в цель, попросту невидимую для других и о которой они узнают лишь косвенно или поздно и вынуждены принять на веру ее существование".

(Гл. 31 "О гении", стр. 501 в изд. Минск: ООО "Попурри", 1999. Перевод Ю. Айхенвальда.)

     Понятно тогда, почему Моцарт и Рафаэль часто  просто не воспринимаются, ибо они еще и не демонстрируют силы и глубокомыслия, из которых первая покоряет толпу, а второе - т.н. "интеллектуалов".

---

[1] «У Германтов», с. 45.

       Так как красота неотделима от разрушения (красота как становление), то мы, заготовив в себе некоторый набор шаблонов (и даже эталонов) прекрасного, разочаровываемся, когда явлением самой красоты эти шаблоны рушатся.

        Разочарованность происходит либо от неумения видеть Аполлона в Дионисе (гармонию в видимой дисгармонии, Моцарта в Достоевском), либо от неумения видеть Диониса в Аполлоне (дисгармонию в видимой гармонии, Достоевского в Моцарте).

        Потом красота ослепляет и мешает глубокомыслию, что особенно ценят некоторые знатоки. Рождается интеллектуальная ненависть к красоте. (А.Б.)

Шостакович о Прокофьеве

Из "Воспоминаний", изданных С. Волковым (глава 2).

Мы с Прокофьевым так и не стали друзьями, вероятно потому, что он вообще не был склонен к дружеским отношениям. Он был сухим человеком и, казалось, не интересовался ничем, кроме себя и своей музыки. Я терпеть не могу панибратства. Прокофьеву оно тоже не нравилось, но сам он позволял себе смотреть на других свысока.

Сомневаюсь, что сейчас можно сделать окончательный вывод о музыке Прокофьева. Мне представляется, что для этого еще не настало время.

Как ни странно, мои вкусы продолжают меняться, и довольно радикально. То, что мне еще недавно нравилось, теперь нравится меньше, причем значительно меньше, а кое-что совсем перестало нравиться. Так как же я могу говорить о музыке, которую услышал впервые несколько десятилетий назад? Например, я помню сюиту Щербачева для фортепьяно «Изобретения», написанную давно, в начале двадцатых. В то время мне казалось, что она довольно хороша. А недавно я случайно услышал ее по радио. Там нет вообще никакой изобретательности.

И то же самое с Прокофьевым. Многие из его работ, которые мне некогда нравились, теперь представляются скучными.

Казалось, как раз перед смертью в его работе начался какой-то новый этап, казалось, что он отыскал свой путь среди новых дорог. Возможно, эта музыка была бы глубже той, что мы знаем, но это было только начало, а продолжения нам не дано узнать.

У Прокофьева было два любимых слова. Одно из них — «забавно» — он использовал для оценки чего угодно: людей, событий, музыки.

Малер и Мендельсон

Вдруг до меня дошло, что начало 5-й симфонии Малера - жуткая, трагическая пародия на "Свадебный марш" Мендельсона (из "Сна в летнюю ночь").

Кордова - Мечеть (La Mesquita)

Снимки 1 февраля 2011 г.

Еще одна фотомимолетность

На этот раз генуэзская.
                                     
Один из vico, перпендикулярных via Garibaldi (Strada Nuova)

Шостакович - 15-я симфония (К. Зандерлинг)

Кливлендский симфонический орк.
Дублирую свой комментарий в одном ЖЖ.

Бесспорно, это одно из лучших исполнений. Иногда может показаться, что слишком медленный темп, но я думаю, что это очень убедительно. Так в Скерцо я, может быть, в силу этого медленного темпа, услышал игру клезмера, точнее, призрака клезмера, играющего в каком-то полуразрушенном городе.
А во второй части хочется прочитать ахматовское "И шествию теней не видно конца...".

NB (для обдумывания): Скерцо, клезмеры и "Скрипка Ротшильда" Чехова-Флейшмана-Шостаковича.
Сам ДД намекал на "Черного монаха" в связи с 15-й.
***
Вот это, например:
"Вечером и ночью ему мерещились младенчик, верба, рыба, битые гуси, и Марфа, похожая в профиль на птицу, которой хочется пить, и бледное, жалкое лицо Ротшильда, и какие-то морды надвигались со всех сторон и бормотали про убытки. Он ворочался с боку на бок, и раз пять вставал с постели, чтобы поиграть на скрипке".
В чистом виде иллюстрация Скерцо. Так что теперь мне понятно, что это Скерцо - "Скрипка Ротшильда". Тем более, что клезмеры там впрямую участвуют.
Надо бы еще прослушать оперу Флейшмана, законченную Шостаковичем.

Тёрнер - "Скалистый залив с классическими фигурами".

Кажется, нашел я в сети репродукцию одной картины Тёрнера, которой был буквально заворожен в молодости, на московской выставке картин Тёрнера в конце 1975 - начале 1976 г.
http://s-poster.ru/kartiny/muzei/london__galereya_teyt/198 
(изображение 11_09552)
http://artchive.ru/artists/dzhozef_melord_uilyam_terner/type/zhivopis/skalistyiy_zaliv_s_klasicheskimi_figurami
 
Три года назад я написал на форуме "Классика" в блоге одного из коллег по поводу этой картины:

"А я в свое время сравнивал Тёрнера с Моцартом, и сейчас от этого сравнения не откажусь. Я думаю, что никто, кроме Моцарта в музыке и кроме Тёрнера в живописи (может, еще Леонардо?) не схватил красоту по-эллински как "текучую сущность" (с, А. Тахо-Годи), не нашел этой фантастической точки равновесия между текучим и строго оформленным, заставляющей нас вспомнить афоризм Гете: "Учение о форме есть учение о превращении".
Поэтому я больше всего у Тёрнера люблю картины, написанные на стыке лоррено-пуссеновского классицизма и импрессионизма (я бы даже сказал, гиперимпрессионизма)*. На настоящей выставке в эту точку попадает картина "Путешествие Чайлд-Гарольда - Италия".

33 года назад в ГМИИ была великолепная выставка Тёрнера. Меня там потрясла только одна картина: "Бухта с классическими фигурами". Но именно потрясла! И в голове сразу зазвучал финал моцартовского Кегельштат-трио (К. 498 ). Все классически четко, но готово ежеминутно исчезнуть, как мираж. И потом, эти игры тени и света на море заставляют вспомнить моцартовские провалы кантилены кларнета в глубокие басы.
Обожаю картину «Улисс, убегающий от Полифема» (Лондон, Национальная галерея). Даже на репродукции можно разглядеть мельчайшие брызги от брошенной скалы. Испепеляющее Солнце, фантастическое небо и снова эта бесподобная игра теней и света на море – почему-то сразу думаю о завершении последнего фортепианного концерта Моцарта, когда после громового уменьшенного септаккорда (Полифем бросает скалу в море) возникает нисходящая лестница фаготов и валторн (словно брызги освещаются солнцем и рождается радуга).

Конечно, мои ассоциации субъективны (как и всякие ассоциации подобного рода).

Что касается Бетховена, то да, конечно, эта параллель просматривается довольно четко, тем более, если учесть влияние на Тёрнера бёрковской философии возвышенного, на которую, по-видимому, откликается и кантовская философия возвышенного. Бетховен внимательно читал Канта.

("Похороны на море" - Largo e mesto из 7-й сонаты.)"
См. http://www.forumklassika.ru/entry.php?b=1967

_______________________________________
*На картинах Тёрнера классические контуры сжигает Солнце. Как это у Гераклита (в изложении Аристотеля): "все когда-нибудь станет огнем"?

Совершенство и пессимизм

Художник, достигший совершенства (как Моцарт, Рафаэль), не может быть оптимистом, ибо он острее любого другого понимает, что "Единое должно разбиться" (Гельдерлин) - как китайская ваза в "Идиоте" Достоевского.


"Наивысшая  зрелость  и  наивысшая ступень,  которых что-либо может достигнуть, это та, на которой начинается его гибель" (Гегель).

Так что перфекционизм обязывает к пессимизму.

Коломенское, золотая осень (2)

Снято 15 октября с.г.

Атлантический океан в Кадисе

3 февраля 2011 г.

Шуберт - Соната B-dur, D. 960 (С. Рихтер)

Нет, никто так не играет... Что-то сверхъестественное.

Сарагоса - Кафедральный Собор

Фото сделаны моим сыном 6 октября с.г.

Моцарт - Missa brevis B-dur, K. 275/272b

Прекрасное сочинение, исполненное тихой сосредоточенности, мягкого лиризма. Мелодическое дыхание - шубертовское. Но неожиданно суровый Sanctus, скорбный Agnus Dei.

Коломенское - золотая осень

Первое октября 2012.

Везувий

Снимки 30 января 2009 г.

Финал Борго: церкви Св. Эвсебия (S. Eusebio) и Пяти колоколен (Cinque campanili)

В Финал Борго за замком Govone,

на горе, стоит старая церковь Св. Эвсебия, заложенная в IV веке, но построенная в XIII:

Из старых записей

"...стремиться к далекому, таинственному блаженству этого мира... и в оживляющем содружестве...питать золотые надежды на вечную близость...и вечно подвижную любовь"
(Т. Манн. "Лотта в Веймаре", т. 2, стр. 449).
Культ Бетховена и Вагнера - культ силы (хотя через этот культ толпа убого понимает этих гениев) и, отчасти, мощного романтического глубокомыслия*. Культ Баха - культ рассудка ("дианойа"), насаждение идеи о всемогуществе рассудка ("логики и архитектуры"). Ни то, ни другое не дает возможности услышать непостижимую эльфичность Моцарта.
(18.07.2001, после прослушивания Кларнетного концерта Моцарта.)
____________________________
* Сам не понимаю сейчас, что тогда этим хотел сказать. Скорее уж, не глубокомыслия, а глубоко-чувствования, созерцания, вопрошания... Ситуация предельного противопоставления субъекта и объекта.

Опрокинутый

Признаюсь, что не могу сказать, кто это - мученик, или грешник, низринутый в ад.

100 лет

Любить Кейджа и не любить Моцарта? Я этого не понимаю и не пойму никогда, скорей всего.
Восхищаться стеклобетонными конструкциями и равнодушно проходить мимо миланского Собора? Нет, не понимаю.
                                                

Финале Лигуре - вид с горки

Вентимилья - церковь S. Michele Arcangelo (XI век)

 

 Фрагмент фрески XI века:

Алтарь:

Крипт:

 Колонны крипта, изготовленные из древнеримских межевых столбов (времен  Каракаллы):

 В крипте:

 Детали портала:

 Вокруг:

Вентимилья - кафедральный собор S. Maria Assunta (XI-XII вв.)

 Pieta XIV - XV вв.:

 Значительно более поздние росписи под куполом:

 Фрески в Крипте (XI - XII вв.):

 Капитель колонны XII в.:

 Фрагмент старой церкви, стоявшей на месте собора (VIII век):

 Баптистерий:

Вокруг: