Новый год с Моцартом

Как отрадно встречать Новый год под музыку Моцарта!

Вчера меня по-новому поразила Серенада in B, K. 361. Я понял, что сильно недооценивал это сочинение в целом, хотя недосягаемая красота 3-й части всегда меня потрясала (как формановского Сальери).

Под новый год я попросил старшего сына поставить увертюру к «Волшебной флейте», но у него дома диск с оперой куда-то запропастился,  и поставлена была увертюра к «Фигаро». Слушая ее, я вспомнил, что тоже в молодости сильно недооценивал эту оперу (как и «Похищение», кстати говоря), помешавшись на «трех китах» - «Дон Жуане», “Cosi fan tutte” и «Волшебной флейте», постоянно слушаемых и играемых в клавире.

Прорыв произошел в 97-м году, когда я многажды слушал запись К. Бёма 1968 г. (с Э. Матис, Г. Яновиц, Г. Преем, Д. Фишером-Дискау и Т. Троянос).

Тогда, 22 июля 1997 г., я написал у себя в дневнике:

«Последнее время я буквально, во всем объеме значения этого слова, упиваюсь моцартовским «Фигаро».

Блажен, кто кубок жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина…

«Фигаро» - это «кубок жизни», драгоценный, кипящий, дымящийся, пенящийся: ниспадающие гаммки скрипок в начале увертюры – словно кто-то выбрасывает из темного окна ослепительные драгоценности. Строки «Путешествия Онегина», посвященные Россини, с большим правом могут быть применены именно к моцартовскому «La Nozze di Figaro».

Но это сияющее, как бы самодовлеющее многообразие жизни (разве в позднейшей опере, кроме, пожалуй, «Кармен», можно найти эту могучую, «пленэрную»,  антитеатральную – противоположность Верди, который будто бы вписывал отдельной строкой в партитуру театральные эффекты – жизненность?) вдруг неожиданно освещается и, вместе с тем, отстраняется в медленной молитве финала, заворожившей еще Стендаля, который усматривал здесь радикальное отличие Моцарта от итальянцев. Удивительно сходство этой музыки с возвышенными гимническими страницами Бетховена (“Eroica”, “Missa Solemnis”, 9-я). Посреди оперы-буффа вдруг возникает торжественная месса!

 (Впрочем, уже в «Фигаро» это буффа+абстрактная симфония (в духе Гайдна), и задача дирижера состоит в том, чтобы выявить эту чистую симфонию в полной мере. )

Кажется, что вся опера написана для одного мига:

«Почти невозможно было выразить той необыкновенной тишины,  которою  невольно  были объяты все, вперившие глаза на картину, - ни шелеста, ни  звука; 

 а  картина между тем 

ежеминутно казалась выше и выше; светлей и чудесней отделялась  от

всего и вся превратилась наконец в один миг,  плод  налетевшей  с  небес  на

художника мысли, миг, к которому вся жизнь  человеческая  есть  одно  только

приготовление».

На предутреннем небе зажигается огромная яркая звезда, и все участники драмы, забыв себя, завороженно смотрят на нее.

А нынче я поставил три моцартовские увертюры («Фигаро», Cosi и «Флейта») под управлением Б. Вальтера (в комплекте симфоний с Колумбийским и Нью-Йоркским оркестрами), и на сей раз заново был удивлен последней увертюрой. Я думаю, что это – вместе с «Юпитером» - значительнейшее симфоническое произведение Моцарта. И только сейчас я понял, что Царица Ночи в своей знаменитой, второй, арии откликается именно на увертюру.